1.Имя и фамилия
Рамона Мендес
2.Годы жизни
1471 - ?
3.Специализация и деятельность
Ассасин итальянского братства
4.Характер
Не в пример многим своим современникам Рамона может похвастаться крайне жизнерадостным и неудержимым нравом. Привычка переводить практически все жизненные невзгоды в шутку (порой весьма циничную) закрепилась за ней ещё с детства, когда они с Диего были вынуждены покинуть какой-никакой, но всё-таки родной дом и скитаться по Европе в поисках пристанища. Получив базовое церковное образование, девушка, тем не менее, совершенно не набожна: если Бог позволил всему, что произошло с ней и с Диего случиться, значит, его нет вовсе или он не очень-то хорошо следит за своей паствой. Впрочем, с возрастом она всё же поменяла отношение к Всевышнему и к Его промыслу. Бывает, что она молится, но уже далеко не так усердно, как в детстве, но гораздо более искренне. Вступив в Братство, она значительно остепенилась и стала соизмерять свои усилия с открывающимися возможностями. Оттого упорная и упрямая Рамона всегда стремилась становиться только лучше - чтобы суметь сделать ещё больше. Не только ради Ассасинов, давших им с Диего пищу, кров и умение быть мудрыми в своих решениях и которым Рамона, безусловно, была верна. Но и ради единственного человека, которого она любила и ценила больше своей собственной жизни - ради брата. С тем, став тихим и осторожным убийцей, который всегда выполнял свою работу практически безукоризненно (даже несмотря на то, что каждое из её убийств преследовало высшую цель, убийство всегда остаётся убийством), Рамона не утратила буйного нрава. А иногда её даже сравнивали с морем: размеренная и спокойная девушка в один миг умела превратиться в самый настоящий сквернословящий на испанском шторм. И если уж Рамона что-то вбивала себе в голову, то можно было быть уверенным: если Диего её не переубедит, то она обязательно доведёт дело до конца.
5.Внешность
Как ни странно, внешне Рамона почти не похожа на своего родного брата Диего. В отличие от его более жёстких, угловатых, порою даже хищных черт лица, лицо Рамоны выглядит куда более открытым. У неё мягкие черты лица, густые чёрные (но тем не менее аккуратные) брови, небольшой курносый нос, а также большие тёмно-карие глаза со слегка опущенными вниз уголками, из-за чего Рамона зачастую выглядит куда более серьёзной и сосредоточенной, чем она есть на самом деле. Копна чёрных же густых волос, доходящих до лопаток, почти всегда убрана косу. Впрочем, ни волос, ни её лица не бывает видно из-под капюшона, к ношению которого девушка весьма сильно пристрастилась, полюбив его за то, что под ним всегда можно было спрятаться от окружающих. Будучи невысокого роста и довольно хрупкого телосложения, которое, как уверял отец, досталось им с Диего от матери, Рамона всё-таки достаточно сильна и быстра, чтобы взлетать на здания со скоростью, которой могут позавидовать многие молодые парни, не проходившие через тренировки ассасинов.
6.Биография
Рождество 1471-го года принесло в дом семьи Мендес две новых жизни, но отняло другую. Мать, с огромным трудом сумев родить двойню, умерла от потери крови, оставив два орущих комочка своему мужу.
Отца появление детей ничуть не утешило – он любил жену, а не двух чудовищ, сначала исказивших ее фигуру, а затем и вовсе убивших ее. Детей он не любил, но все же постарался дать им всё, что в его силах. В конце концов, он был святым отцом, отвечающим за небольшой приход в Барселоне, потому он не мог подавать своей пастве плохой пример. Но подобное может что-то сломать в человеке. Дети росли, опираясь лишь на друг друга с самых ранних лет. Отец, возвращаясь домой, не улыбался, не приветствовал их, лишь проверяя, насколько они выучили святое писание и вымели ли все сухие листья со двора. Затем он стал возвращаться позже, источая винные пары и вовсе не обращая внимания на детей. Благо, что повитуха Агата, которая и приняла детей, продолжила оберегать их по мере возможности, к тому же являясь верной христианкой, несмотря на то, что на ее одежде был специальный знак, выдававший ее принадлежность к евреям. Уже в тот момент им жилось все тяжелее в Каталонии. Она заботилась о детях как могла, разрываясь между приходом, собственной безопасностью и жалостью к детворе. Она же как могла учила детей элементарной грамотности и самостоятельности.
К семи годам дети окончательно поняли, что у них нет никого, кроме друг друга, и Рамона стала привыкать к ответственности за своего брата. Пусть тот с детства выказывал невероятную самостоятельность и ответственность и даже периодически вытаскивал сестру из драк с ребятами с улицы и поучал её, что она должна оставаться девчонкой, о которой нужно заботиться, защищать и не давать в обиду, Рамона всегда оставалась при своём. Она с презрением относилась к роли, которую ей прочили отец и брат – быть порядочной женой и жить по заветам Христовым, - но понимала, что рано или поздно наступит день, когда ей будет не отвертеться. А как еще могли думать дети священника? Сам священник тем временем спивался всё больше, начав пропускать службы, неся околесицу в проповедях. В дом, и без того не сверкавший роскошью, медленно, но верно пришла нищета. Периодически Агата приносила голодным детям какую-нибудь простую выпечку или немного сладостей, которые неизменно доставались Рамоне. Но та всегда старалась оставить хотя бы кроху брату. Десятилетний же Диего искал способ заработать деньги: он пытался служить при церкви, но получал взамен лишь благословение. Пытался поработать разносчиком, но в ответ получал не деньги, а тумаки, брань и обман. Поэтому в итоге он присоединился к огромному количеству беспризорников Барселоны, учась шарить по чужим карманам. Рамона много раз пыталась отговорить его от этого занятия, каждый раз молясь за брата и за то, чтобы он ушёл не пойманным. Пыталась даже рукодельничать и подрабатывать, отстирывая кипы чужого грязного белья. Но эта неимоверно тяжёлая для совсем ещё маленькой девочки работа не приносила ничего, кроме тихих слёз, стёртых в кровь пальцев и жалких грошей, которых едва хватало на засушенную корку хлеба.
А в 1483, поздней осенью в приход наведались люди Инквизиции с проверкой, явно по донесению. Тогда как раз пришел к власти великий Торквемада, яро взявшийся за очистку Каталонии и Испании от инакомыслящих. Пьющий священник, да еще и сожительствующий с еврейкой, стал одной из первых жертв Инквизитора. Рамоне и Диего повезло – их попросту выгнали из дома, не убив и не покалечив. По всей Каталонии стали вспыхивать костры, несущие смерть людям, которые хоть в чем-то заставили себя подозревать. Дети оказались на улице окончательно, не имея никаких шансов на будущее. Всё, что у них было – неизбывная тоска по Агате, ставшей приемной матерью, одежда, пара краденых монет и кулон матери, серебряный, очень тонкой работы, изображающий странный символ, похожий на широкий наконечник копья. Диего носил его на своей шее, боясь доверить его смешливой, несмотря на все невзгоды, и крайне активной Рамоне. И если раньше её это обижало и она всегда просила брата оставлять ей кулон хотя бы перед сном, чтобы повертеть его в руках и полюбоваться блистанием тончайших граней в неверном лунном свете, то со временем она согласилась, что с Диего медальон будет в куда более надёжных руках.
Вскоре дети ушли из города, еще не зная, куда направиться. Дикие леса и степи вокруг города, несмотря на диких зверей и бандитов, сулили куда меньше опасностей, чем Церковь. Еды не было, но Диего старался её раздобыть как мог: с помощью пары прутиков и осоки он сумел сделать небольшие силки, в которые можно было отлавливать мелких рыбок. Но идти вдоль побережья долго не удалось. Позже, найдя кроличью нору, Диего провел возле нее не один час в засаде, дожидаясь, пока заяц вылезет наружу. Когда это случилось, он голыми руками принялся душить зверька, который жестоко исцарапал ему все руки. Свежевать тушку пришлось камнем – но зато дети сумели поесть нормально первый раз за много недель. Смотреть на это убийство и позже раздирать несчастного зверька было для Рамоны сродни пытке. Но она понимала, что если раскиснет окончательно и откажется быть такой же сильной, как Диего, ему придётся очень тяжело. Поэтому она старалась не отставать от брата и помогать ему хотя бы в том, чтобы не быть обузой. Возможно, если бы не его пример, Рамона бы никогда не сумела сделать для себя того, что готова была сделать ради брата.
Дети шли, просто чтобы было ощущение цели. Все места грозили опасностью. Если они проходили мимо деревушек, Диего старался стащить немного сыра, яиц. День, когда удавалось заполучить каравай хлеба, был праздником. Затем речь встречных людей сменилась на французскую. Почти полгода Диего и Рамона тайком пробирались через Францию, уже целеустремленно направляясь в Италию. Они не понимали практически ни слова из французского языка, хотя и сумели нахвататься каких-то отдельных слов и фраз. Италия же, теплая, яркая и пахнущая самыми необычайными ароматами, была куда больше похожа на родную Каталонию. И язык был куда более понятным. Ребятам было по пятнадцать, когда они добрались до Венеции. Город бурлил от красочных огней карнавала, который, к слову, совсем не затронул наиболее узкие, влажные и зловонные улицы города. Тут было много иностранцев, и двое каталонцев легко могли затеряться среди многоголосой толпы, скрывая свой акцент. Тогда же ребята впервые столкнулись с неожиданной для них нелюбовью итальянцев к испанцам и каталонцам. Тогда же стали узнавать новости со своей родины, укрытой дымом и прахом сожженных людей. И, посовещавшись в своем «доме» – небольшой и более-менее сухой улочке, закрытой парой старых бочек, ребята решили остаться здесь. И даже устроиться более прилично.
Но для этого были нужны деньги… Днём Диего уходил "искать работу", но Рамона знала, чем он занимался. По правде, его воровство по-прежнему было камнем преткновения между ребятами. Ведь помимо того, что это дело было греховным, каждый раз, слушая его рассказы, Рамона думала лишь об одном: если брат однажды попадётся, она не вынесет его потери. Но всего один случай на улице заставил её переменить своё мнение по поводу греховности этого занятия и, вероятно, именно поэтому впоследствии Рамона не испытывала особых угрызений совести в отношении своей будущей деятельности среди Ассасинов. Дело в том, что юную и весьма недурную собой девчонку, по какой-то причине гуляющую в одиночестве, приметили люди, занимавшиеся сманиванием молодых особ в бордели. К счастью для них и к сожалению для Рамоны, которой никто не объяснил, что обещанные лёгкие деньги дадутся ей не так легко, девушка без вопросов согласилась на предложение и пошла за ними. Но то ли каким-то внутренним чутьём, то ли помня наставления Диего, она на полпути смекнула, что сулит ей этот "лёгкий заработок". Однако сбежать незаметно не смогла... и несмотря на отчаянное сопротивление её поймали и затащили в какой-то закоулок, разорвали на ней последнюю целую рубашку; Рамона помнила удары, которые ей наносили в живот и по голове (чтобы не испортить тело синяками), помнила их смрадное дыхание у самого своего лица. Но ей всё же повезло. Повезло уйти оттуда практически невредимой - группа венецианских стражников, находившихся неподалёку, не проигнорировала девичьи вопли по своему обыкновению. И так Рамона была спасена.
Вернувшись в свой скромный уголок, она не стала рассказывать Диего о том, что с ней случилось. Только быстренько заштопала одежду чем пришлось, измазала лицо грязью (чтобы брат не видел кровоподтёков) и стала ждать его. В последующие дни она практически не выходила из укрытия, опасаясь снова встретить тех людей. Увы, она так и не рассказала Диего о том, что с ней произошло - ведь в тот день, когда она практически решилась, Диего пришёл к ней в удивительно хорошем настроении. И более того, принёс ей замечательные новости: отныне они будут жить не за разбитыми бочонками и мокнуть под дождём, питаясь всякими объедками. Отныне они будут жить в самом настоящем роскошном дворце. И пусть у них будут всего лишь две скрипучие койки на первом этаже в старом убежище воров у канала – они будут сухими и действительно теплыми.
Несмотря на пережитый кошмар и плохие сны, которые стали преследовать Рамону с тех пор, как её едва не изнасиловали, девушка наконец вновь стала смеяться. И впервые выказала свой совершенно дикий норов. Диего и Рамона стали новичками в Гильдии, хотя, почему-то, заниматься им приходилось куда суровее, чем остальным ворам. И к тому же они немало времени проводили, учась обращаться со многими видами оружия. Сначала Диего не хотел давать Рамоне заниматься столь опасным и травматичным делом, но девушка с горящими глазами едва не убила брата его же мечом. Навсегда запомнив случай в венецианской подворотне, она тренировалась так усердно, что в дальнейшим даже Диего не имел возражений. А спустя полгода им рассказали, что значит символ на кулоне их матери. Мендесы так и не узнали, как он попал к их матери. Отец не говорил с ними ни о чем подобном, по сути он вовсе с ними не говорил. О матери оставалось лишь фантазировать и мечтать… Была ли она ассасином, либо же кто-то из ее предков? Или это лишь совпадение? Кто ей подарил кулон?
Рамона не знала. Но она впервые чувствовала себя способной защититься без помощи Диего. По правде, она всё ещё чувствовала себя обузой и старалась как можно меньше просить его о помощи, полагаясь на своих новых друзей, которые научили её столь многому. И все же брат с сестрой так навсегда и остались безгранично привязаны друг к другу. А долгий путь и лишения немало их закалили и пригодились в обучении – бдительность, закалка, неплохая физическая тренировка, умение скрываться и быть незаметными. И личные таланты тоже сыграли роль. Пройдя посвящение в 1491 году, как и Диего, Рамона всего на месяц позже него получила своё первое задание - убийство местного глашатая, распространявшего омерзительные слухи про Медичи и других союзников братства Ассасинов.
Узнав в 1493 году о провале Эцио в убийстве Торквемады, Рамона искренне обрадовалась. Она больше не боялась своих мыслей, не боялась согрешить - она знала, что Ассасины стоят за свободу и за правду, и личные счёты с Торквемадой были им с Диего даже на руку. Сговорившись, что они будут делать всё возможное, чтобы добраться до этого ублюдка, брат с сестрой продолжали совершенствоваться. В 1497 году Рамоне поступил приказ - отправиться в Константинополь, где ей необходимо было наладить контакт с османскими ассасинами. Она была разочарована, но знала, что когда она вернётся, они с Диего обязательно воплотят свою месть.
7.Способности
Помимо владения родным испанским, а также итальянским языками, Рамона хорошо понимает по-французски и даже может составить несколько понятных разве что в Монреале фраз. В своё время она уделила немало часов чтению и грамоте, так что безобидные подтрунивания над братом, который не очень-то уверенно чувствует себя в науках, имеют место быть.
Как и Диего, вместе с которым Рамона тренировалась, девушка умеет обращаться практически со всеми видами оружия, включая скрытый клинок. Конечно, с оружием она чувствует себя не так уверенно, как брат, отчего предпочитает пользоваться ядом. Однако там, где яд использовать не удаётся, она вполне способна дать фору любому легковооружённому городскому стражнику. Из оружия, помимо традиционного для ассасина арсенала, она носит при себе стилет, который прячет под одеждой на бедре. А уж если и придётся помахать мечом, то Рамона, в основном благодаря своему упрямству и неумению проигрывать, безусловно, справится. Ведь это то, чему её обучали в Братстве в течение очень долгих лет. Также, как и Диего, обладает навыком Орлиного Зрения.
8.Связь